Журнал «Русский репортер», который издает медиахолдинг «Эксперт», пропустил выход пяти номеров и, вероятно, может пропустить еще как минимум два. В редакции издания обещают, что она возобновит свою работу в ноябре.
Подписчики не получают журнал с 21 июля 2016 года. На этот факт пожаловались несколько пользователей официальной группы издания в соцсети «ВКонтакте». Они указывали, что последний номер датирован периодом до 7 июля. Не вышли номера и от 4 августа и 18 августа. Подписчики журнала также отмечали, что не смогли получить информацию по бесплатному номеру 8 800 200 80 10. На сайте издания этот номер указан как телефон, по которому можно обратиться с вопросами, касающимися оформления подписки, оплаты и доставки.
Представитель издания, отвечая на вопросы, предложил отслеживать выход номеров на специальной странице сайта «Русского репортера» и отправлять запросы по подписке на электронную почту [email protected] .
3 октября в той же группе была опубликована фотокопия письма за подписью руководителя отдела распространения ОАО «Группа Эксперт» Владимира Федорова, судя по всему предназначенного для внутреннего распространения. В документе сообщалось, что задержки с выходом журнала связаны с необходимостью переформатирования издания. «Без этих изменений, учитывая сегодняшнюю ситуацию на рынке печатной продукции, существование «Русского репортера» как востребованного продукта весьма сомнительно», - говорится в письме. Также там сообщается, что принято решение о переводе издания в ежемесячный формат с увеличением количества полос и отпускной цены. Выход обновленного журнала, согласно письму, запланирован на вторую половину ноября 2016 года.
В руководстве ИД «Эксперт» информацию о переходе на ежемесячный формат, а также подлинность письма подтвердить Лениздат.Ру не смогли. Отказался от комментариев и главный редактор издания Виталий Лейбин.
В сентябре выход номера принадлежащий тому же холдингу журнал «Эксперт». По данным одного источника агентства RNS, пропуск был связан с «экономическими трудностями» журнала, другой источник утверждал, что пропуск номера технический.
Медиахолдинг «Эксперт» был создан в 1995 году. С июля 2006 года и по настоящее время генеральным директором является Валерий Фадеев, член Общественной палаты РФ. Холдингу принадлежат деловой еженедельник «Эксперт», журнал «Русский репортер», пять региональных деловых приложений «Эксперт» («Северо-Запад», «Юг», «Казахстан», «Урал», «Сибирь»), а также сайты «Эксперт Online», RusRep.ru и международное рейтинговое агентство «Эксперт РА».
Глава холдинга Валерий Фадеев с сентября 2016 года ведущим еженедельной итоговой программы Первого канала, сменив в кадре Ираду Зейналову. Кроме того, Фадеев является членом высшего совета «Единой России» и одним из руководителей «либеральной платформы» партии. Также он входит в руководство Общероссийского народного фронта.
Полгода назад, после 10 лет работы, закрылся журнал «Русский репортер». Говорили, что с ним ушли в прошлое якобы никому ненужные большие репортажи. Но 27 февраля выпуск «РР» возобновится. Первый номер выйдет тиражом 85 тысяч экземпляров. Главный редактор издания Виталий Лейбин рассказал «Моментам», почему нужна репортажная журналистика и что пришлось изменить ради возрождения «Русского репортера».
«Русский репортер» вновь начнет издаваться после полугодового перерыва
— Комментируя закрытие журнала, вы говорили, что возникли финансовые проблемы. В чем их причины?
— Многолетнее падение рынка рекламы. Мы боролись до последнего. Но сокращение было катастрофическим — 60% рекламы ежегодно, на протяжении трех лет. Вообще печатная пресса испытала шок в связи с падением рекламного рынка. Немного растет реклама в интернете, но не настолько, чтобы улучшить экономику интернет-изданий.
— Некоторые злословили, что причина и в потере читателей — мол, репортажи никому не нужны…
— При переходе на формат выхода раз в две недели произошел спад, но очень небольшой. В целом читательский спрос на «Русский репортер» не падал. Все время, пока мы замеряли рейтинг, он либо рос, либо оставался на стабильно высоком уровне.
Проблема не в том, что читателю не нужна репортерская фактура. А в том, что не найдено никакой экономической модели для содержания такой прессы, кроме внешних вливаний. Отрасль переживает огромный кризис. Все производители дорогого контента — кино, музыки, книг, качественной журналистики — испытывают давление бесплатной информации меньшего качества. Но это не означает, что люди предпочтут какой-нибудь бессмысленный безграмотный текст настоящей качественной журналистике.
«Я уверен, что спрос на настояющую журналистику есть» Фото: Антон Белицкий
— Дело ведь и в объеме текста. За 10 лет существования «РР» мир медиа кардинально изменился. Эксперты утверждают, что в приоритете — короткие материалы, которые можно быстро прочитать.
— Когда «РР» только начал выходить, нам говорили, что молодое поколение в современном мире будет читать только короткие тексты и заголовки. Но мы обнаружили, что среди нашей аудитории очень много молодых людей, наряду с советским читателем.
В то же время, профессиональная журналистика действительно находится между молотом и наковальней. С одной стороны — новые интернет-технологии, соцсети. С другой — информационная война. И то, и другое характеризуется короткими, идеологически ясными высказываниями. В целом это востребовано. Но для того, чтобы оставаться в здравом уме и твердой памяти читателям хотелось бы понимать реальность. Если мы совсем утратим внимание к деталям нашей жизни, репортажной фактуре — боюсь, что дела наши плохи. И я уверен, что спрос на настоящую журналистику есть.
— Вы это заметили после закрытия «РР»?
— Мы почувствовали, что читатель находится в некотором шоке из-за нашего ухода с рынка. Блестящие репортажи делают некоторые коллеги: «Газета», «Лента», «Такие дела», «Новая газета» и «Комсомольская правда». Но этого недостаточно — они тонут в интернет-мусоре. С другой стороны, коллеги-репортеры обнаружили, что ушел существенный источник публикаций и интересной работы. Была реакция и со стороны гражданского общества, благотворителей — интерес к тому, чтобы появлялись тексты о жизни общества.
«Источники финансирования мы пока не комментируем» Фото: личная страница Виталия Лейбина в соцсети
— То есть вам предлагали помощь спонсоры?
— Да. Мы обнаружили, что можем найти тех, кто заинтересован в возобновлении выпуска и людей, заинтересованных в репортажах. Мы поняли, что у нас будут ресурсы для издания на период года как минимум. И сразу запустились.
— Вы можете рассказать, откуда средства?
— Ни я, ни холдинг (медиахолдинг «Эксперт», — прим.ред.) пока не комментируем источники, но заверяем вас, что их будет достаточно, чтобы в ближайшее время издаваться. Также у нас есть аналитическое суждение, что кризис в острой фазе, который мы переживали с перерывами с 2009 года, заканчивается, и экономика страны переходит к росту. Мы думаем, что сможем обрести на этой волне и старые рынки, и новые способы монетизации.
— Какие, например?
— Прямая реклама в журналах замещается спросом на истории, в том числе, о бизнесе. Мы готовы их делать, в том числе, на коммерческой основе. Но не так, как делают джинсу — тайно и плохо, а хорошо — если это хорошее дело. Модель меняется — от презрительной по отношению к рекламодателю к искреннему интересу к бизнесу. Это не значит, что мы не будем различать коммерческие тексты и некоммерческие, но платные материалы требуют такого же таланта, такой же работы.
«Теперь мы будем больше внимания уделять жизни внутри России» Фото: личная страница Виталия Лейбина в соцсети
— Вслед за экономической политикой редакционная тоже изменится?
— Останется более-менее прежней с той поправкой, что раньше существенная часть наших репортерских усилий была связана с войной на Украине, а сейчас будет с нашей страной. Война на Донбассе продолжается, и мы будем уделять ей внимание, но понимаем, что читателю важно читать про себя, про жизнь в России. И будучи «Русским репортером» мы должны искать, в первую очередь, внутренние сюжеты. Будем соблюдать пропорции материалов так, как прежде, в начале работы «РР». Когда максимальное количество материалов касалось жизни внутри страны, внутренних конфликтов.
— Какое место займет Екатеринбург?
— Екатеринбург с самого старта «РР» показывал наибольший спрос на тот тип общения, который мы предлагаем, чуть меньше, чем Москва и Питер. Мы любим Екатеринбург и считаем его одним из основных своих регионов. И у нас есть объяснение — это растущий живой город с большим количеством городского населения, с большей свободой, чем в остальных регионах и высоким спросом на качественную журналистику.
На фоне кризиса еженедельный журнал «Русский репортер» заявил о сокращении периодичности выхода - свежий номер будет появляться в киосках раз в две недели. Также обещают, что журнал сменит формат, станет толще и вернется к старым рубрикам. О кризисной экономии, путях выживания и востребованных форматах «Ленте.ру» рассказал бессменный главный редактор журнала Виталий Лейбин.
«Лента.ру»: С началом кризиса все больше изданий закрываются. Есть риск, что «Русский репортер» закроется?
Лейбин: Мы будем стоять до последнего. И пока этого последнего не видно. Но переход на новый формат, конечно, связан с кризисом, потому что часть наших расходов - на бумагу и печать - жестко привязана к курсу валют.
Мы рассматривали вариант сокращения расходов. Но в последнее время «Русский репортер» и так сильно сократил полосность, и в одном номере мы уже не можем сказать все, что хотим. Поэтому выбрали другое решение - сократить количество выходов, но зато увеличить объем одного номера. Плюс к этому мы продолжаем сокращать издержки.
За счет чего?
Три основные статьи расходов - это печать, распространение и штат. У нас все время оптимизируется система распространения. Мы работаем над тем, чтобы больше продавать журналов там, где они продаются лучше, и меньше там, где не продаются. Если бы времена были тучные, а доходы большие, мы бы, скорее, больше инвестировали в распространение. Также у нас постепенно сокращается штат. Еще мы будем немного повышать цену за номер.
Что изменится внутри самого журнала?
Номер станет толще, и это позволит нам вернуться к старым рубрикам и добавить новых. В лучшие годы «Русского репортера» у нас были такие рубрики, как «Рассказ» и «Портфолио», в каждом номере - не только большой репортаж, но и большое интервью или очерки о человеке. Это все возвращается, включая полноту рубрик, от которой мы отказались из экономии.
Кроме того, добавятся некоторые маленькие рубрики. Мы также хотим вернуть полноту изобразительного ряда, с репортажными фотографиями.
Самое главное, что мы хотим вернуть большой исследовательский репортаж про Россию, который был бы не только про актуальные события, войны и кризисы, а на темы, какие мы находим сами, а не те, что нам диктует повестка и новостные агентства. Это мы умеем делать лучше всего, но в последние годы из-за экономии значительный объем занимали не такие репортажи, а актуальные вещи.
Думаете, сейчас это будет востребовано?
Именно это и востребовано. Это позволяет увидеть то, что нельзя заметить в новостях, в социальных сетях. Как бы мы здорово ни написали репортаж с места конфликта, он все равно будет повторением. А драматичная история про человека - это то, что еще не делали, чего не найдешь в интернете. Это, конечно, не в тренде социальных сетей и коротких новостных заметок. Мы в антитренде, но именно к этому идет человек, уставший от шума. Людям интересно читать про людей. Ради этого они берут книги, смотрят хорошие фильмы, читают большие репортажи.
То есть журнал будет не о сиюминутном, а о вечном. Эдакий альманах?
Это будет журнал с большим горизонтом планирования. Но мы таким его и видели, когда придумывали.
Получается, что вы уходите от новостей.
В этом жанре мы не можем конкурировать с газетами и тем более с интернетом. У нас есть рубрика «Актуальное», и она остается, но мы никогда не пытались использовать ее, чтобы о чем-то сообщить. У нас там всегда были репортажи, аналитические статьи или какой-то новый поворот - инфографика или интервью, то есть то, что протухнет не завтра. Остаются актуальные темы, но мы их обсуждаем таким образом, чтобы их можно было читать через две недели.
В кризис многие издания ушли в Сеть. У вас нет таких планов?
Уход в Сеть - это эвфемизм для того, чтобы сказать: издание умерло. В интернете достаточными рекламными бюджетами располагают единицы изданий. Есть новостные порталы, которые имеют очень дешевый контент при большой посещаемости, они могут выйти в плюс. Но в интернете нет рекламного рынка, чтобы поддержать большой и качественный журнал, окупать командировки журналистов.
Но, конечно, мы развиваем совместный сайт «Эксперта» и «Русского репортера», у которого полмиллиона читателей в день. Это меньше, чем у передовиков производства, но все-таки довольно большая аудитория, которая позволяет делать проект неубыточным.
В чем принципиальное различие «Русского репортера», появившегося в 2007 году, и «Русского репортера», который будет выходить с конца января?
Когда мы начинали, у нас были гипотезы о том, кто такой наш герой. Сделав репортажи из разных мест, лучше стали понимать социальную реальность. Но сейчас вопросов еще больше, они сложнее, чем тогда. Раньше нам казалось, что есть прогрессивный средний класс, который должен получить политические права. Сейчас это выглядит не очень актуальной повесткой. Страна в кризисе, и классовая структура не так важна.
На первый план выходит проблема человека, его не то чтобы выживания, а творческой, сознательной жизни. Когда вокруг огонь-война, а человек продолжает оставаться человеком несмотря на то, что к этому ничего не располагает. Что позволяет человеку сохранять достоинство? Это как раз и есть ключевой вопрос этого периода. Он пересекается с вопросом смысла жизни, но и русская литература, и большие репортажи так или иначе его поднимают.
Насколько «Русский репортер» сейчас интересен людям, как он продается?
Нас по-прежнему читают студенты, средний класс, спрос имеется. Последний номер, который у нас вышел, я вчера не смог купить. Он и в редакции закончился, и во многих киосках, которые я прошел. Это, конечно, во многом следствие нашей экономии, но спрос есть. Мы остаемся самым большим по продажам федеральным изданием в регионах. Понятно, что в столице у нас есть конкуренция, но если посмотрим в регионах, то там ее почти нет.
А подписка на «Русский репортер» есть, или ее уже никто не использует?
Подписка для нас важна, но не является ключевой в нашем распространении. У изданий постарше ее больше. У нас есть корпоративная подписка, а почтовой пользоваться практически невозможно. «Почта России» не очень в этом помогает. У нас много подписанных читателей, которые не дожидаются и покупают журнал в киоске.
За счет чего планируете выживать?
Но на фоне кризиса ее может стать только меньше. Разве нет?
Откуда такая уверенность?
У нас есть уже предварительные заказы на рекламу. Рекламодатели с пониманием отнеслись к смене периодичности выхода, похоже, что мы не теряем заказы. Рекламы не так много, поэтому она вся поместится.
Сотрудники «Русского репортера» давно жалуются на задержки зарплаты. Как обстоит с этим ситуация на данный момент?
У нас в компании финансовые сложности, сейчас долги выплачиваются. Я очень благодарен редакции, которая продолжает работать. В последние годы нашим большим репортерам приходилось работать на несколько изданий, тем не менее, многие из них не ушли, а продолжают работать на «Русский репортер», потому что он им нравится.
Каким вам видится будущее российских СМИ в кризисных условиях?
Грядут тяжелые времена для всех. Кто-то закроется, кто-то нет. Надо постараться выдержать. Те, кто выстоит в это время, получат большую долю на рынке.
«Лента.ру»: С началом кризиса все больше изданий закрываются. Есть риск, что «Русский репортер» закроется?
Лейбин: Мы будем стоять до последнего. И пока этого последнего не видно. Но переход на новый формат, конечно, связан с кризисом, потому что часть наших расходов - на бумагу и печать - жестко привязана к курсу валют.
Мы рассматривали вариант сокращения расходов. Но в последнее время «Русский репортер» и так сильно сократил полосность, и в одном номере мы уже не можем сказать все, что хотим. Поэтому выбрали другое решение - сократить количество выходов, но зато увеличить объем одного номера. Плюс к этому мы продолжаем сокращать издержки.
За счет чего?
Три основные статьи расходов - это печать, распространение и штат. У нас все время оптимизируется система распространения. Мы работаем над тем, чтобы больше продавать журналов там, где они продаются лучше, и меньше там, где не продаются. Если бы времена были тучные, а доходы большие, мы бы, скорее, больше инвестировали в распространение. Также у нас постепенно сокращается штат. Еще мы будем немного повышать цену за номер.
Что изменится внутри самого журнала?
Номер станет толще, и это позволит нам вернуться к старым рубрикам и добавить новых. В лучшие годы «Русского репортера» у нас были такие рубрики, как «Рассказ» и «Портфолио», в каждом номере - не только большой репортаж, но и большое интервью или очерки о человеке. Это все возвращается, включая полноту рубрик, от которой мы отказались из экономии.
Кроме того, добавятся некоторые маленькие рубрики. Мы также хотим вернуть полноту изобразительного ряда, с репортажными фотографиями.
Самое главное, что мы хотим вернуть большой исследовательский репортаж про Россию, который был бы не только про актуальные события, войны и кризисы, а на темы, какие мы находим сами, а не те, что нам диктует повестка и новостные агентства. Это мы умеем делать лучше всего, но в последние годы из-за экономии значительный объем занимали не такие репортажи, а актуальные вещи.
Думаете, сейчас это будет востребовано?
Именно это и востребовано. Это позволяет увидеть то, что нельзя заметить в новостях, в социальных сетях. Как бы мы здорово ни написали репортаж с места конфликта, он все равно будет повторением. А драматичная история про человека - это то, что еще не делали, чего не найдешь в интернете. Это, конечно, не в тренде социальных сетей и коротких новостных заметок. Мы в антитренде, но именно к этому идет человек, уставший от шума. Людям интересно читать про людей. Ради этого они берут книги, смотрят хорошие фильмы, читают большие репортажи.
То есть журнал будет не о сиюминутном, а о вечном. Эдакий альманах?
Это будет журнал с большим горизонтом планирования. Но мы таким его и видели, когда придумывали.
Получается, что вы уходите от новостей.
В этом жанре мы не можем конкурировать с газетами и тем более с интернетом. У нас есть рубрика «Актуальное», и она остается, но мы никогда не пытались использовать ее, чтобы о чем-то сообщить. У нас там всегда были репортажи, аналитические статьи или какой-то новый поворот - инфографика или интервью, то есть то, что протухнет не завтра. Остаются актуальные темы, но мы их обсуждаем таким образом, чтобы их можно было читать через две недели.
В кризис многие издания ушли в Сеть. У вас нет таких планов?
Уход в Сеть - это эвфемизм для того, чтобы сказать: издание умерло. В интернете достаточными рекламными бюджетами располагают единицы изданий. Есть новостные порталы, которые имеют очень дешевый контент при большой посещаемости, они могут выйти в плюс. Но в интернете нет рекламного рынка, чтобы поддержать большой и качественный журнал, окупать командировки журналистов.
Но, конечно, мы развиваем совместный сайт «Эксперта» и «Русского репортера», у которого полмиллиона читателей в день. Это меньше, чем у передовиков производства, но все-таки довольно большая аудитория, которая позволяет делать проект неубыточным.
В чем принципиальное различие «Русского репортера», появившегося в 2007 году, и «Русского репортера», который будет выходить с конца января?
Когда мы начинали, у нас были гипотезы о том, кто такой наш герой. Сделав репортажи из разных мест, лучше стали понимать социальную реальность. Но сейчас вопросов еще больше, они сложнее, чем тогда. Раньше нам казалось, что есть прогрессивный средний класс, который должен получить политические права. Сейчас это выглядит не очень актуальной повесткой. Страна в кризисе, и классовая структура не так важна.
На первый план выходит проблема человека, его не то чтобы выживания, а творческой, сознательной жизни. Когда вокруг огонь-война, а человек продолжает оставаться человеком несмотря на то, что к этому ничего не располагает. Что позволяет человеку сохранять достоинство? Это как раз и есть ключевой вопрос этого периода. Он пересекается с вопросом смысла жизни, но и русская литература, и большие репортажи так или иначе его поднимают.
Насколько «Русский репортер» сейчас интересен людям, как он продается?
Нас по-прежнему читают студенты, средний класс, спрос имеется. Последний номер, который у нас вышел, я вчера не смог купить. Он и в редакции закончился, и во многих киосках, которые я прошел. Это, конечно, во многом следствие нашей экономии, но спрос есть. Мы остаемся самым большим по продажам федеральным изданием в регионах. Понятно, что в столице у нас есть конкуренция, но если посмотрим в регионах, то там ее почти нет.
А подписка на «Русский репортер» есть, или ее уже никто не использует?
Подписка для нас важна, но не является ключевой в нашем распространении. У изданий постарше ее больше. У нас есть корпоративная подписка, а почтовой пользоваться практически невозможно. «Почта России» не очень в этом помогает. У нас много подписанных читателей, которые не дожидаются и покупают журнал в киоске.
За счет чего планируете выживать?
Но на фоне кризиса ее может стать только меньше. Разве нет?
Откуда такая уверенность?
У нас есть уже предварительные заказы на рекламу. Рекламодатели с пониманием отнеслись к смене периодичности выхода, похоже, что мы не теряем заказы. Рекламы не так много, поэтому она вся поместится.
Сотрудники «Русского репортера» давно жалуются на задержки зарплаты. Как обстоит с этим ситуация на данный момент?
У нас в компании финансовые сложности, сейчас долги выплачиваются. Я очень благодарен редакции, которая продолжает работать. В последние годы нашим большим репортерам приходилось работать на несколько изданий, тем не менее, многие из них не ушли, а продолжают работать на «Русский репортер», потому что он им нравится.
Каким вам видится будущее российских СМИ в кризисных условиях?
Грядут тяжелые времена для всех. Кто-то закроется, кто-то нет. Надо постараться выдержать. Те, кто выстоит в это время, получат большую долю на рынке.
Беседовала Александра Федотова
«Секрет фирмы» перестал выходить на бумаге, «Русский Репортер» объявил о переходе на режим два номера в месяц. О том, какие еще «сюрпризы» нас ожидают на рынке печатных СМИ в 2015 году, в своей колонке на портале ЖурДом рассказал медиа-эксперт Дмитрий Михайлин.
Что такое кризис для печатных СМИ? Во-первых, сокращение рекламного рынка и, соответственно, снижение продаж рекламных площадей. Во-вторых, увеличение цены полиграфии даже для тех, кто печатается в России: в отрасли велика импортная составляющая – мелованная бумага, краска, комплектующие для печатных машин.
Плюс составляющие, не связанные с кризисом и санкциями, но напрямую влияющие на экономическое состояние издательских домов: по-прежнему запрещено рекламировать алкоголь и сигареты, а они в некоторых журналах занимали до половины рекламных площадей. Плюс, вернее, в данном случае минус – отказ государства, начиная с этого полугодия, субсидировать почтовую доставку и вообще сокращение госрасходов.
Некоторые коллеги высказывают оптимистичный прогноз, что рынок печатных СМИ очистится, с него уйдут ненужные, освободив витрины киосков для востребованных изданий.
Я так не считаю. На самом деле первыми почувствуют проблемы те газеты и журналы, которые тратят серьезные деньги на контент. Проще говоря, те, которые занимаются качественной журналистикой, покупают хорошие фотографии, привозят репортажи из командировок, а не делают за письменными столами. Если при растущем рекламном рынке дебет с кредитом у них сходились, то при схлопнувшемся – сходиться перестанут. Яркий пример – «Русский Репортер». Ребята делают лучший в стране гуманитарный журнал, но проблемы у них возникли еще задолго до кризиса. Сейчас они переходят из еженедельного формата на два номера в месяц, но я с большим огорчением прогнозирую, что это – начало конца. Если не будут предприняты какие-то экстраординарные меры, «Русский Репортер» может окончательно закрыться уже до конца этого года.
Не вижу радужных перспектив и для «Огонька». Выжить естественным путем у него шансов еще меньше, чем у «Русского Репортера». «Огонек» спасает только то, что он находится в составе сильного ИД «Коммерсант», а не стагнирующего «Эксперта».
Серьезно пострадают ежедневные газеты. И по причине, описанной выше, и просто потому, что кризис усилит существующие проблемы. Главная из которых – исчезновение привычки читать ежедневные бумажные газеты. Кризис ускорит уход ежедневных газет в небытие. Дольше всех продержатся таблоиды вроде «КП» или «Твоего дня», а первыми начнут уходить «серьезные» газеты. Возглавляет список газета РБК – не исключаю, что она уйдет из бумаги уже в этом году.
Глянцевые издания, большинство из которых в юридическом смысле является рекламными, разумеется, пострадают от кризиса, как и все. Но, если в случае с гуманитарными, то есть, некоммерческими проектами, речь идет о жизни и смерти, то в этом случае – просто о значительном снижении доходов. То же самое можно сказать и о деловых изданиях.
А вот на ком кризис почти не скажется, так это на тех изданиях, которые используют копеечный контент, дешевую полиграфию и продаются в киосках по цене билета на метро – кроссвордах, гороскопах и прочих вестниках ЗОЖ. Они практически никак не зависят от рекламных доходов, зарабатывая на продаже тиражей. Большинство из них не просто не уйдет с рынка, напротив – я прогнозирую резкое увеличение количества таких изданий, которые некоторые коллеги называют «мусорными».
То есть, рынок печатных СМИ не очистится благодаря кризису, а наоборот – замусорится. И это, вообще-то говоря, серьезная проблема. Потому что, если перейти от категорий рынка к более высоким категориям, печатные СМИ – это важный элемент культурного и общественного пространства страны. Это особый способ восприятия информации, где важен не только текст, но и дизайн, иллюстрации, тактильные ощущения – все то, что компьютер дать не в состоянии. Именно поэтому, кстати, я не поддерживаю идею, что печатные СМИ окончательно вытеснит интернет. Не вытеснит, во всяком случае, при нашей жизни. За исключением ежедневных газет, издавать которые становится все более и более бессмысленно.
Так вот, уровень этого важного сегмента общественной жизни страны в кризис заметно снизится. И сложнее всех придется тем, кто пытается нести разумное, доброе и вечное, а не тупо заколачивать бабло. Такие издания, как правило, работают на грани рентабельности, а сейчас оказались за этой гранью. И, разумеется, мы не можем ждать никаких новых проектов, подобных тому же «Русскому Репортеру».
Я далек от того, чтобы призывать государство немедленно начать финансировать «тонущие» издания: если менеджмент не справляется, никакое государство не поможет. Но то, что государству есть смысл скорректировать политику выдачи грантов и субсидий, на мой взгляд, очевидно. Перестать распылять ресурсы между изданиями, которые читает 300 человек или вообще – никто, определить перечень общественно-значимых изданий, и только им оказывать адресную поддержку в виде субсидий и льгот, обеспечить приоритетный доступ в торговые сети, ограничив наценку и так далее.
Иначе газетные киоски – и так-то, в общем, не витрины интеллекта – будут представлять собой один большой гламурный сборник кроссвордов-анекдотов-гороскопов.
А журналистики в стране и так осталось немного. Ее, как выяснилось, надо беречь.
Похожие новости не найдены.
